Попадать, так с музыкой-2! - Страница 37

– Владимир Сергеевич, кажется, она приходит в себя.

– Вполне возможно, Ирина Викторовна. Организм молодой, крепкий, тело спортивное. Прогноз самый положительный. Я так и доложу командарму. А вы подождите, пока она полностью очнется, после чего объясните раненой, что ей можно делать и что нельзя.

Тут я решила последовать совету доктора и полностью очнуться. Чувства ко мне уже вернулись, и основным из них была боль. Потом к боли добавилось ощущение, что моя грудь как-то стянута. Поскольку мозги начали свою работу, то я сообразила, что это повязка. А теперь, пожалуй, пора открыть глаза. Это удалось с первой попытки. Открыла и уставилась на женщину в белом халате и в такой же белой шапочке. Хотела поздороваться, но снова стало так больно, что я невольно застонала. И стонать тоже было очень больно. Женщина моментально отреагировала на мои стоны.

– Молчите, молчите. Вам сейчас нельзя говорить. Лучше внимательно послушайте. Если все будет понятно, то прикройте глаза. Вы хорошо слышите меня?

Хм, а вопрос-то интересный. Слышать-то я ее слышу, но как бы через вату. И как ей ответить на такой вопрос? Я прикрыла глаза, а потом чуть качнула головой. Как ни странно, но меня поняли.

– У вас, товарищ лейтенант госбезопасности, проникающее ранение в грудную клетку с травмой одного ребра и к этому еще контузия. Ну и, понятное дело, кровопотеря. Говорить вам пока нельзя, а слух скоро вернется полностью. А сейчас попробуйте осторожно пошевелить пальцами рук и ног. Только пальцами.

Я послушно все выполнила. Потом легонько поскребла пальцами по бедру. Врачиха быстро сообразила, что мне нужно, и позвала санитарку. Совершая вполне понятные действия, я поняла, что и эти вполне естественные манипуляции сказываются на поврежденном ребре. Очень больно. И, судя по диагнозу, мне это терпеть не менее двух недель. Врачиха сочувственно мне покивала и снова заговорила.

– Вам здорово повезло. Те, кто вас доставил в госпиталь, рассказали, что рядом с вами разорвалась мина, но вас спасли винтовка и пистолет, которые приняли на себя основной удар нескольких осколков. И серьезное ранение нанес только один осколок, который пробил ложе винтовки, потеряв при этом значительную часть энергии. К сожалению оставшейся энергии хватило на преодоление сопротивления мягких тканей и на повреждение ребра. Еще хорошо, что основные внутренние органы не задеты. Осколок я удалила и положила в коробочку. Возьмете потом его себе на память. А контузия – это просто от близкого разрыва. Она за пару дней пройдет. Кстати, судя по небольшому шраму, у вас некоторое время назад уже была контузия головы? Не отвечайте, только моргните.

Я моргнула.

– Контузия была небольшая?

Я опять моргнула.

– Наш главный хирург так и предположил. Теперь слушайте внимательно. Первые два дня вам лучше вообще не говорить. Дышать постарайтесь плавно и неглубоко. Ничего твердого жевать нельзя. Только протертая еда, бульон и чай. И лекарства, разумеется. А дальше посмотрим. Если нужно позвать санитарку, то вот палочка. Левой рукой возьмите палочку и постучите по стулу или по кровати. Если палочку случайно уроните, то стучите ногтем. К вам сразу же подойдут. Руки сгибать плавно и только в локтях. Никаких движений в плечевых суставах. Запомните главное – чем меньше вы будете беспокоить ребро, тем быстрее оно срастется. Да, чуть не забыла. Вы сейчас лежите в полевом госпитале, находящемся при штабе Западного фронта, но нам уже пришло указание отправить вас в головной госпиталь НКВД. Так что вечером вы полетите на санитарном самолете в Москву.

Ну вот! Как я ни пыталась отвертеться от полетов на самолетах, не получилось. Только теперь я полечу не полноправным бойцом, даже командиром, а раненым, с мнением которого врачи обычно не считаются. Интересно, а зачем мне госпиталь НКВД? Вроде бы и тут неплохо. Хотя, если все время идут бои, то госпиталь должен быть переполнен. Надо бы оглядеться, только голову поднять боюсь. Опять будет больно. Но тут очень кстати снова подошла санитарка и осторожно перевела меня в полусидячее положение, положив под матрас подушку и, еще какой-то тюк. Опять стало больно, но терпимо. После всех перемещений мне ко рту поднесли странный сосуд, напоминающий чайник для заварки, у которого крышка приделана намертво, но наполовину отрезана. И ручка сбоку. Оказалось, что это специальное устройство для питья. Вообще-то я не привыкла пить из носика, но тут ничего другого не оставалось, а пить очень хотелось. В устройстве, которое санитарка назвала поильником, оказался остывший сладкий чай. Лучше бы дали просто воду. Как только заговорю, обязательно перейду на простую воду, потому что чай я пью всегда без сахара и только горячий. Почему без сахара? А потому, что к чаю у нас дома всегда было что-то сладенькое, типа печенья или конфет, варенье тоже пользовалось популярностью. В нашей с Васей семье я ввела аналогичное правило чаепития, правда тут мы больше налегали именно на варенье.

36.

Закончив процедуру чаепития, я сначала стала зыркать глазами по сторонам, а потом со всей осторожностью попыталась вертеть головой. Выяснилось, что в пределах нескольких градусов я осторожно могу поворачивать голову вправо и влево. Потом уже больно. Но самое главное, что я все равно ничего не увидела. Санитарка поняла мое недоумение и объяснила, что я лежу в общем зале, но чтобы не смущать мужиков и самой не смущаться, мою койку выгородили простынями. Да, это еще один и достаточно весомый аргумент в пользу переезда в Москву. Ну что же. Ко всему нужно относиться философски. Я сумела пройти под серьезным огнем противника, отделалась ранением, которое, примерно за месяц должно пройти. Уже хорошо. Теперь надо бы выяснить, кто были те бойцы, которые с риском для жизни вытащили меня с поля боя и доставили в госпиталь. Интересно также, как себя чувствуют те, с кем вместе я шла на прорыв: капитан Валя, Костя, полковник Астахов, Леша и многие другие. Но пока я вынуждена молчать, а завтра меня уже здесь не будет. Надо бы что-то придумать. Ага, кажется, сообразила.